Прошло больше века, и сразу два режиссера – Кирилл Серебрянников (2004-м) и Карен Шахназаров (2007-м) – экранизировали это произведение Чехова, считая его на удивление актуальным, учитывая теперешние российские реалии. И их можно понять, поскольку за сто лет ничего кардинально не изменилось, разве что людей в мире стало больше, а соответственно – увеличилось и количество пациентов палаты № 6.
В последней актуальной экранизации повести Чехова Карен Шахназаров пошел немного необычным путем перенесения текст на экран, переделав объективный сказ классика в псевдодокументальное расследование состояния современных российских психушек. Сюжет произведения при этом служит основой рассказа, который подается сквозь призму виденья разных персонажей. Начало фильма вообще можно воспринять как телеисследование, в котором происходит реальный опрос сумасшедших в интернатах, – правда, с провокативными вопросами об их мечтах. Впечатление от этих интервью готовит зрителя к восприятию самого фильма, гнетущая атмосфера отчаяния и тупика, которая в конечном итоге длится почти полтора часа.
Чеховскою историю о враче, который находит в провинциальном городе одного умного человека, да и того в палате № 6, режиссер существенно не изменяет. Разницы – в деталях, во времени изображаемых событий и изменении последовательности появления героев в фильме. Хотя при этом чувствуются определенные натяжки. Скажем, чеховский текст в 2007 году звучит архаично, да и быт врача и пациентов значительно лучше условий для сумасшедших ХІX века (один из настоящих сумасшедших, который принимал участие в экранизации, говорит об этом так: “Больница высшего уровня!”). Документальности картине предают разве что ретроспективные кадры разговоров Рагина (замечательная роль Владимира Ильина) с Громовым, поскольку обо всем другом мы узнаем или из журналистского интервью с участниками этих событий, благодаря диктофону или испорченной камере (не воспроизводит звук) товарища Рагина – Михаила Аверьяновича (сыграл Александр Панкратов-Черный). И эти условности технического плана портят целостное восприятие кино, мешают сосредоточиться на простоте писательской мысли.
Возможно, это связано с небольшим бюджетом и рекордно малым (менее месяца) сроком съемки фильма. Не современность интеллигентской трагедии в фильме активно оправдывается философскими размышлениями героев и определенным набором современных реалий (Рагину предлагают поехать отдохнуть в Анталию, а в комнате врача фото Хемингуэя). Немного надменным является откровение врача – предшественника Рагина, который слово в слово по Чехову рассказывает о том, как он занимался тайной продажей спирта и завел себе целый гарем из пациенток. Так теряется авторская ирония и сатира, зато кинопроект приобретает черты, присущие популярным ток-шоу: скандальной телевизионной болтовни о суровой правде жизни.
Однако есть несколько сцен, которые существенно подчеркивают образ палаты № 6 как метафоры, как микромодели общества, лишенного четких моральных ориентиров. Это, например, эпизод со встречей Нового года в сумасшедшем доме, с вручением подарков и обязательными танцами, когда к мужскому контингенту палаты № 6 приходят женщины из соседнего психиатрического отделения. Минималистская натуралистичность изображения помогает отдать себе отчет в том, что это точная копия нашей жизни, только разыгранная настоящими безумными пополам с обычными людьми-актерами (в принципе, как и в действительности, не ограниченной только больничными стенами). И если в тексте Рагин, попадая к своим бывшим больным, быстро умирает, то в экранизации он только теряет способность говорить после инсульта, оставаясь живым символом поисков идеала в неидеальном мире. Последней точкой режиссер делает не смерть главного героя, а утверждение того, что в реальности этой будничной драмы решительно ничего не изменилось.
Карен Шахназаров заканчивает чеховским эпизодом: соседка Рагина рассказывает о хорошем отношении врача к маленьким дочерям, которые нередко оставались ночевать у него, когда к соседке приходил неуравновешенный любовник-пьяница. Причем одна дочка соседки во время ее интервью весело хохочет, а другая – перепугано смотрит в камеру, и детский обеспокоенный взгляд, и является последним кадром фильма, своеобразным акцентом на страхе молодости перед несправедливым миром.
Одним из ведущих мнений повести есть то, что боль нельзя понять, не пережив, а безумие не объяснишь адекватно, не став при этом безумным. Интересно, что в 1973 году американский врач Розенхан проводил весьма неоднозначный эксперимент – вынуждал группу здоровых людей «превратиться» в шизофреников, повествуя о мнимых симптомах психиатрам. Знаково, что симулянтов среди них наука так и не обнаружила, и все они попали с разными диагнозами в психиатрические клиники, где пробыли определенное время. Чеховский текст и эти эксперименты позволяют усомниться, прежде всего, не в компетентности медицины, а, скорее, в критериях подхода к норме и отклонению от нормы в социуме. Это ли несовершенство мира, неспособного отделить среднестатистическое от гениального, или уникальность каждой человеческой личности, которая не подпадает ни под какие обобщения?
Ответы – в произведении и фильме, где палата № 6 совсем не отделяет сумасшедших от не сумасшедших, а, скорее, проводит границу между теми, кто потерял веру в добро и разум, и теми, кто в них все еще продолжает верить.
Виктория Годунова
Комментариев нет:
Отправить комментарий