Запорожская Сечь. Как становились казаками-запорожцами

У многих сложилось мнение, что запорожским казаком стать было довольно просто. Достаточно было только добраться до Сечи, а там показать себя православным христианином и присягнуть на верность товариществу. На самом же деле, чтобы стать казаком нужно было сдать экзамен, который выдерживал не каждый. Многие из тех, кто прибывали на Сечь, настоящими казаками так и не становились, а поселялись где-нибудь на землях Войска Запорожского по заимкам и хуторам, пополняя ряды обычных поселенцев — «гнездюков», «гречкосеев» и «бабиев», как их называли сечевые воины.

Чтобы стать казаком–запорожцем, рыцарем, вновь прибывший долго обучался военному делу и традициям сечевого товарищества. В завершение получал ритуальное испытание, инициирующее посвящение в запорожцы. Это что-то наподобие средневековых ритуалов посвящения в рыцари.

Ритуалы отделения будущего запорожца от группы, в которой он до тех пор находился, как и у древнерусских дружинников, начинались обрядом подготовки его для «отправки на тот свет». Об этом сообщает нам народная поэзия, в частности казацкие песни и думы. Отъезд из дома казака оплакивался, как проводы покойника. Но смерть его была символической, «парень должен умереть, чтобы стать мужчиной». На вопросы родных, когда ждать его назад домой, казак отвечал уклончиво: «Я приеду к вам, когда птичье перо утонет, а мельничный камень всплывет!».

В Сечи новичка принимали в «юнцы» (молодыки). В сечевой церкви он присягал верно, неизменно и до конца своей жизни служить товариществу. Новичка приписывали к одному из сечевых куреней. И начинался поочередный процесс посвящения. Отводя место в курени, юнцу говорили: «Ну, сынку, вот тебе и весь гроб. А как умрешь, то еще меньше будет». Новички жили в отдельных куренях.


Юнцы исполняли роль слуг при казацкой старшине и старших казаках, были оруженосцами, как это было принято среди европейских рыцарей и древнерусских дружинников. При каждом старом казаке был юнец, который выслуживал свои годы, а после этого поступал в курень, то есть настоящее товарищество. Некоторые казаки имели по 2—3 юнца. В 1736 году Клаудиус Рондо, английский резидент в Петербурге Клаудиус, в своем донесении лорду Харрингтону называет их «холопами» подчеркивая этим словом унизительное положение юнцов. Но казаки называли их «сынками», а те в ответ должны были звать запорожцев «батьками». При этом иногда бывало, что «сынок» по возрасту годился в родители «старейшине».

Новичков, согласно, ритуалам, требовалось высмеивать. Казаки «сейчас же давали человеку прозвище, которое уже навсегда оставалось при нем. Так, кто по неосторожности сожжет курень, того называли Поджигателем, а кто готовит еду или разжигает огонь над водой, тому давали имя Паливода. Кто ходит, согнувшись от природы или от привычки, бледный и слабый - тот Гнида. Если кто-то против обычая запорожского не любит мамалыгу или тетерю (самые главные блюда казачества), и варит себе кашу, того называли Кашкой (Роскошником) или Кашеваром. Казака очень маленького роста для смеха называли Махиной (огромный, великан), а большого роста — Малютой. Если кто, несмотря на проворность, свойственную бравому казаку, поскальзывался и падал, тот назывался Скользкий... Неловких звали Черепахой, дебоширов — Святыми, лентяев — Доброволя». На протяжении всего периода пребывания в юнцах, парня проверяли на изобретательность, смекалку и способность, не терять выдержку в сложной ситуации.


Как вспоминали старые запорожцы, юнцов учили «Богу хорошо молиться, на коне сидеть, саблей рубить и копьем хорошо владеть, а практики было достаточно...» Только успешно пройдя многолетний период учебы военному делу, юнец допускался к экзамену на звание казака–запорожца. Клаудиус Рондо отмечал, что в казацком товариществе «к званию рыцаря допускались только очень сильные и хорошо сложенные». Испытание для юнцов по окончании учебы готовились самые разнообразные. В частности, испытуемый должен был съесть ужасно жгучий от перца борщ и выпить кварту «водки». После этого, по преданию, должен был пройти по переброшенному через скалы на берегу Днепра бревну и не сорваться в воду.

По другим свидетельствам, будущий казак должен был переплыть на лодке все пороги на Днепре против течения. Конечно, можно сомневаться в этом, ведь пройти пороги при большой воде, да еще и против течения, невероятно трудно и опасно для жизни. Но французский мемуарист долгое время жил среди запорожцев и хорошо знал их обычаи и быт. И говорит, что рисковать своей жизнью для запорожцев было привычным делом, война была их профессией. А готовясь к походам и сражениям, товариществу нужно было знать, можно ли в трудную минуту положиться на нового воина.

Кандидат в запорожцы должен был, сев на необъезженного коня («дикого лошака») лицом к хвосту (поза всадника свидетельствовала о приобщении его к потустороннему миру), без седла и уздечки промчаться через все поле и вернуться назад, конечно, не свалившись на землю. Здесь лошадь выступала также символическим перевозчиком с «этого» света на «тот» и назад. Она как ритуальный перевозчик использовалась в ритуалах многих народов. Испытуемые, ритуально словно «умирают», уходят в потусторонний мир, где проходят разные испытания, а затем символично «заново рождаются» в мире людей.

Если новобранец с честью проходил все испытания, его допускали к участию в морском походе на турков. Всякое испытание предусматривало выведение воина за пределы упорядоченного социального мира. Для перехода из одной возрастной или социальной группы в другую, более высокую, «необходимо покинуть пространство, в котором царит упорядоченность, и перейти в сферу неблагоустроенного. Таким неблагоустроенным пространством считалась «чужая земля», куда отправлялся в военный поход юнец в составе казацкого войска.

Средневековые взгляды на природу географического пространства существенно отличались от нынешних. Пространство тогда представлялось качественно неоднородным, разделенным на участки, имеющие позитивное и негативное значения. Положительно воспринималась своя земля, негативно — чужая. Своя земля имела значение упорядоченности, где господствуют человеческие законы и порядки, чужая же земля считалась «чертовской». Ареной испытания было поле боя, которое являлось раздельной зоной между двумя мирами, между территорией своей и враждебной. В походе юнцы, как правило, были оруженосцами и охраняли казацкие лодки – чайки на берегу, когда казаки шли в бой.

Посвященному давалось новое имя, его стригли и переодевали в новую одежду. Это означало его новое рождение. Похожие действия совершались во время ритуалов разных слоев феодального общества — ремесленников, княжеских дружинников, крестьян. Часто, новой фамилией казака становилось то смешное характерное прозвище, данное во время «молодыкувания» (когда он был молодыком). Новому казаку брили голову, оставляя «оселедец». Особенное значение имела шапка, поскольку каждый курень имел свой головной убор. «Какой курень, такой и цвет на шапке», — упоминается в летописях.


После соблюдения всех ритуалов посвящения, юнца принимали в один из сечевых куреней как полноправного казака. Казак отрекался от семейной жизни и обязывался свято придерживаться «обета» безбрачия. Новый запорожец в сопровождении товарищей появлялся к куренному атаману, крестился, кланялся к образам и просил принять его в товарищество. Атаман после церемонии приветствия просил обрядового согласия у куренного повара принять новичка (поставить на довольствие). После того новый казак зачислялся в курень, платя какую-то сумму повару. Для принятия в сечевое общество за новичка должны были поручиться несколько опытных казаков. Посвящение в казаки окончательно утверждал кошевой атаман.

                                                                                     Игорь Полоз
©При копировании ссылка на сайт обязательна